ЛЮЛИК
"Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность;
стрелы ее – стрелы огненные; она пламень весьма сильный"
Песнь Песней Соломона 8:6
В этой истории я не рискну назвать кого-то виноватым, хотя сгоряча определила предателей и злодеев, но потом поняла, что пишу только о слабости и силе человеческого духа, который проявляет себя во всем – в работе, в любви, в жизни и смерти.
***
Электричка приближалась к городу, за окном проплывали новостройки, и мое внимание привлек высокий серый дом, в окнах которого прыгали солнечные зайчики. Да, это он, помню, как я, стоя на балконе 8 этажа, провожала взглядом междугородние поезда. И тогда подруга обращала мое внимание на какую-то бытовую мелочь или шуткой возвращала к реальности. Впрочем, путешествовали мы с ней довольно…
Для чиновников она была Юлией Алексеевной, экологи обращались к ней ласково – Юлечка. А я, в конце концов, стала звать ее по-своему – Люлик. История изменения ее имени соответствует этапам нашего знакомства. Мы работали вместе в областном комитете, потом она стала моей сотрудницей – маленькая беленькая девушка с выразительными светло-голубыми глазами. За внешней хрупкостью и молчаливостью скрывалась душевная твердость, и постепенно я научилась полагаться нее как в работе, так и в отношениях личных.
Она была единственным поздним ребенком в семье – отец и мать работали инженерами; позже отец стал крупным чиновником, но ни связей, ни богатства не нажил, а в период нашего знакомства оба родителя уже несколько лет были пенсионерами. Сама Люлик – ни мужа, ни детей – жила в квартире, доставшейся в наследство от умершей бабушки. А до переезда – с родителями, в доме, где и началась эта история.
В 17 лет Люлик влюбилась. Он был гораздо старше ее; 35-летний красивый мужчина жил с женой и ребенком в соседнем подъезде. Жизнь их дома, что довольно странно для мегаполиса, чем-то напоминала деревенский уклад. Соседи знали друг друга, пожилые просиживали летние вечера во дворе, молодежь собиралась у школы. И Вадим, и его жена знали Юлину семью, даже общались с ними, пока тяжелый неприличный роман не разорвал знакомство, сделавшись сплетней микрорайона. Люлик с Вадимом стали встречаться. Уезжали из города на дачи друзей, а в отсутствие родителей виделись дома. Но было еще одно неприятное обстоятельство – Вадим пил.
Он был алкоголиком со стажем, и равновесие семейной жизни поддерживалось равнодушием между супругами. Вадим и раньше часто не ночевал дома, однако недаром говорят «хоть плохонький, да мой»; именно это заставило жену – властную успешную женщину предъявить на мужа свои права. Тот период недолгого счастья завершился публичным скандалом. И неизвестно, как бы Люлик пережила позор, если бы в ее жизни не появился Мишка.
Черный пес замерзал в сквере. В сумерках Юля возвращалась из института, когда у скамейки разглядела его огромное тело. Он был похож на медведя, вылезшего из весенней берлоги – такая же черная свалявшаяся шерсть, страшная худоба. Мишкой и назвал его отец, когда они вдвоем притащили собаку в дом. Пес дворянской породы, несомненно, имел в роду овчарок, а когда выздоровел, то стал другом и телохранителем маленькой девушки.
Мишка был молодым, своевольным псом; видимо от прежней жизни у него сохранилась привычка кидаться на машины. Через несколько лет это его и погубило. Я слушала Юлин спокойный рассказ и передо мной, словно в резких эскизах возникали подробности… Пес был еще жив, когда Люлик в тапочках перелетела сквер и опустилась рядом с ним на колени. Солнечным морозным днем они были хорошо видны на дороге – лежащий в крови пес и женская фигурка, обнимающая его за шею… Машина, сбившая его, уже уехала; другие медленно их объезжали. На другой день Юля с отцом похоронили собаку. Позже Юля говорила мне, что из посторонних Мишка позволял брать поводок только Вадиму. Летом, когда соседи разъезжались по дачам, Вадим даже гулял с ним. Привязанность к чужому человеку, да еще алкоголику, а их собаки, как известно не выносят, сложно объяснить. Может он принимал Вадима за члена семьи? Не знаю. Но отношения Юли и Вадима продолжались даже тогда, когда она, закончив учебу, переехала.
***
Я познакомилась с ней спустя десятилетие после начала этой трудной любви. Десятилетие расставаний и встреч, претензий жены и череды случайных связей Вадима. Юля принимала, отпускала и продолжала ждать. "Я не нужен тебе, - в конце концов, стал говорить он, - я не смогу бросить пить, у меня не сил начать новую жизнь даже теперь, когда сын почти вырос…" Она молчала. Они расставались, но спустя какое-то время, он возвращался, или она набирала его номер. Это был период все более долгих запоев, гаражей, автомастерских и чужих квартир, откуда его надо было забирать чуть живого. Высоцкий без его таланта. Теперь уже не узнать, чем и когда был сломлен этот мужчина… А потом настал период больниц.
В первый раз Люлик успела позвонить своим друзьям-медикам. Вадима удалось откачать, а потом пристроить в реабилитационное отделение хорошей больницы. Там он пролежал около месяца и стал поправляться. Юля рассказывала мне, как пришла навестить его перед выпиской. Длинный желтый коридор был полон лучей заходящего солнца. Весна слепила и приглашала к жизни. Две женщины стояли в разных концах коридора. Жена и не думала понижать голос:
– Вадим, скажи ей "спасибо" за все, но ты любишь нас и хочешь остаться в семье.
Солнце омывало его лицо, почти здоровое, без мешков под глазами, почти такое же, как и 10 лет назад.
– Юля, не ходи сюда. Я люблю жену и сына, я останусь жить с ними…
Предательство – вещь сложная. Его оборотная сторона не только трусость, но и жертва…
Прошло полгода. Люлик все так же четко работала, и одна вела новое направление. Мы успели слетать в командировку, отдохнуть на море. Загорелая, с льняными длинными волосами она была похожа на дорогую статуэтку, хотя смеялась недобрым смехом и стала больше пить, правда, никогда не теряя головы. В то же период она познакомилась с хорошим человеком, он помогал ей делать ремонт, надеялся на продолжение знакомства. Про Вадима она перестала рассказывать, чувствуя, как мне неприятен этот затянувшийся кошмар. А вскоре я уволилась, мы стали общаться реже.
Самой глухой порой – часа в 3 ночи раздался телефонный звонок. Беда! Я на даче без машины, электрички не ходят. Все свои силы я вложила в быструю речь, в слова, которые не имели для нее никакого значения, потому что сквозь них тянулся захлебывающийся слезами вой: "Ва-адим, у-умер!" И больше ничего.
Все случилось как в прошлый раз – очень быстро. Он продолжал пить, хотя врачи строго-настрого запретили. Острая алкогольная интоксикация спровоцировала кому, но со Скорой было некому поторопиться. Жена старалась как можно реже видеть опустившегося мужа-алкоголика, а взрослый сын уже жил отдельно… Приехавшая бригада ничем не смогла помочь. Вадим умер в больнице через несколько часов, так и не приходя в сознание.
На похороны ее не позвали, даже не сообщили. О смерти Вадима Люлик узнала от родителей, а те – от соседей. Позже стало известно, что жена скрывала от Юлиной семьи время, и место похорон.
Это было новое кладбище в ближайшем пригороде, примыкавшее одним краем к мусорной свалке, а другим не то к старому парку, не то к лесу. Осеннее солнце согревало вянущие траурные венки и мягкие еловые лапы, укрывшие глиняный холм. Сочная желтизна кленов внезапно напомнила Юле больничный коридор, Вадима смотрящего на нее сквозь теплые лучи… Она опустилась на могилу, обхватила ее руками и уснула так сладко, словно на руках любимого. И все, что она желала, закрывая глаза – не просыпаться.
***
Недавно я разбирала электронные архивы старых путешествий. Египет, Тунис – на фоне моря тоненькая девушка со светлыми волосами. Люлик… Разглядывая фото я не заметила, как долистала альбом до конца. На меня улыбаясь, смотрели двое. Откуда взялась эта фотография? Она сидела у него на коленях, обняв за шею. Он придерживал ее, улыбаясь. Их лица светились счастливым покоем, который так редко бывал в их жизни. Кто виноват? Вглядываясь в фотографию, я думала, что теперь это неважно. Огонь их любви погас.
А девушка сияла, как летнее солнышко, не зная о том, какие вести принесет ей щедрый солнечный свет.