УЧИТЕЛЬ – САМАЯ ВАЖНАЯ ПРОФЕССИЯ
«Воробьев Виктор Борисович – мастер боевых искусств, чёрный пояс 5 дан, заслуженный тренер боевых искусств, рефери международной категории (WKC), неоднократный призёр Кубков и Чемпионатов России, руководитель Центра традиционного каратэ «СИТЭ» – читаю на сайте Российского Союза Боевых Искусств. – Воспитанники ЦТК «Ситэ» осваивают самый популярный в мире стиль традиционного каратэ – сётокан; являются неоднократными победителями и призёрами соревнований самого высокого международного уровня…»
Мы с Виктором знакомы так давно, что «вы» в диалоге неуместно. В тренерской 205-й гимназии мы начали беседу с «блиц-опроса», который возможен только между людьми, хорошо знающими и понимающими друг друга.
– Начну с неожиданного вопроса: кто ты?
– Конкретизировать нельзя?
– Попробуй обойтись.
– Первым делом хочется ответить как в мультфильме: человек.
– Смешно, но отойдем от стереотипов.
Мой собеседник на секунду задумался:
– Эгоист. Даже, наверно, эгоцентрист, в последнее время пытающийся с этим что-то сделать.
– Что?
– Измениться. Больше думать о близких и о тех, с кем я работаю.
– Они это видят?
– Не знаю. В основном стали больше ругать.
– Значит, ты на правильном пути, – смеемся вместе. – Ну, а кто в профессии?
– Учитель. Я считаю, что у меня самая лучшая профессия. Это чуть ли не единственное, чем нужно заниматься в первую очередь! Не экономикой и здравоохранением, хотя это важно, а воспитанием детей.
– Ты занимаешься только частью.
– Нельзя объять необъятное. Делаю то, что в моих скромных силах. Я учу тех, кто сам приходит ко мне, и только 2 раза в неделю. Ну, еще лагерь есть, конечно...
– Что любой учитель должен делать обязательно?
– Показывать дорогу.
– К тому, что знает сам?
– Думает, что знает сам. И здесь в первую очередь воспитывай себя. Какой ты – такие и ученики. Они видят дела, а говорить можно что угодно.
– И если они видят, что ты успешен…
– То они могут пойти за тобой. А могут не пойти.
– Допустим, человек делает какое-то дело хорошо, но, если он не умеет передавать знания, его нельзя назвать учителем?
– Хорошим нельзя.
– Получается, учитель должен уметь: во-первых, что-то хорошо делать, во-вторых, заинтересовать этим, в-третьих, провести по пути к этому делу. И все это много раз повторить. Не скучно?
– Нет. Также работают и учителя в школе. С одной стороны, безусловно, повторяешь что-то, а с другой каждый класс, или в моем случае – набор – разный. Кроме того, есть куча методик. Они сильно отличаются, и можно получать удовольствие оттого, что пробовал то так, то иначе. Главное заставить себя не остановиться на том, что известно. Проторенные дорожки затягивают в болото. Это сказывается и на взаимном интересе, и на количестве занимающихся детей.
– Чем хорошо работать со школьниками?
– Дети более благодарные люди, чем взрослые. К тому же они более обучаемы. Это интересная задача, но в то же время – большая ответственность. Стараюсь об этом не забывать.
– Кто-то бы сказал наоборот, что взрослые лучше управляемы.
– Взрослые также ничего не хотят делать, даже те, кто приходит и платит деньги. Если говорить о спорте высших достижений, там может быть. Но это единицы.
- А еще детям приходится отдавать больше энергии…
– Ну, так они больше и возвращают! Это то, что от взрослых не получишь почти никогда.
– То, что можно назвать любовью?
– Видимо так. Они очень чувствуют, как ты к ним относишься. Почему их тут так много? – Виктор кивает в сторону зала. – Мне хорошо на работе, я знаю, что это мое, а они этот интерес улавливают.
Незаметно «блиц-опрос» превращается в разговор о внешкольном обучении, и я начинаю понимать, что золотые слова «взять, удержать и сберечь» очень точно характеризуют работу с современными детьми.
– Ты спрашивал детей, почему они выбрали именно каратэ?
– Я постоянно спрашиваю. Но их приводят родители, и до определенного возраста они не знают. К счастью у меня есть ученики, которые понимают, почему остались. Это те, кто вырос в зале или те, кто вернулись после перерыва.
– Тебя благодарили за то, что удалось дать?
– Мне регулярно говорят спасибо люди, которые занимались когда-то. Те, от которых я, в общем-то, и не ждал. Рассыпаются в благодарностях, а мне неловко: «Как раз на тебя-то, дорогой я, может, столько своих сил и не потратил». И родители благодарят за то, что гонял и наставлял. Вот взять того же Гену Морозова - сейчас у него 2 дан. Когда лет 5 назад он сдал на черный пояс, пришел его папа и сказал: «Спасибо большое! В свое время он хотел уйти, мы убедили остаться. И благодарим вас, что вы вели его все это время». Но бывает не часто, когда человек приходит в первом классе и до 10-го остается. Многие лет в 15-17 уходят. Сейчас уже даже с 14-ти. И не только из каратэ; это – тенденция.
– А куда они уходят в этом возрасте и почему?
– В никуда или другие виды спорта – футбол, волейбол, – игровые и более динамичные, где не нужно постоянно концентрироваться на себе. Там может быть тяжело, но там веселее. Дети другие стали… постой, или это мы уже говорим, как старики «не та пошла молодежь?»
– Нет, мы размышляем. Думаю, они не имеют того, что в свое время получали мы вместе с чтением книг, физическим трудом, долгими прогулками…
– Они действительно не могут смотреть длинные фильмы, особенно если это не экшн. Так же, как книгу читать – это ведь надо усесться и сосредоточиться. В лагере я пытаюсь тренировать их внимание: делаю экскурсы в российскую историю, видео пытаюсь показывать. Одного из своих учеников я уговорил посмотреть «Семнадцать мгновений весны». Тогда наблюдая за ним, я понял, что современный ребенок физически не может это смотреть. Потому что очень медленно развивается сюжет. Но я же смотрел его в начальной школе и с удовольствием!
– У нас в детстве не было выбора... А как ты считаешь, современные скорости вредны для человеческого организма?
- Я думаю, что ресурс организма очень высок. 30 лет назад можно было телевизор смотреть с утра до вечера и на этом потерять здоровье. Важно не с какой скоростью ты ходишь, а как ты себя при этом ощущаешь.
– А потери деталей, важных мелочей? Ведь скорость шага, бега, речи заложена в нас природой и отличается от скоростей, увеличенных механизмами.
– Насколько я знаю, человек переходит на какой-то иной уровень, разгоняясь на машине свыше 200 км/ч, а до этого более-менее адекватно оценивает то, что происходит. Возможности мозга высоки. И если современные дети не могут сосредоточиться, то они могут что-то другое. Это и не плохо и не хорошо, это – данность. Мир развивается, или скажем так – изменяется с ускорением, как, впрочем, и мы.
Несколько лет назад мне стало не так интересно, как раньше, заниматься большим спортом. Я удовлетворил свои амбиции: чемпионы есть, я это могу. Они все выигрывали в ката, поскольку мы это направление особенно развивали.
– Ты про чемпионов мира говоришь?
– Да. Их у меня четверо: Яковлев Максим - Испания (Валенсия) 2000 год (WKC), Лукин Алексей - Германия (Любек) 2002 год (JSKA), Васильева Мария - Германия (Ганновер) 2006 год (WKC), Самсонов Максим - Литва (Шауляй) 2012 год (WKC). Сил, средств и времени уходит на подготовку очень много, а результата может и не быть. Здесь должно сойтись много обстоятельств: талантливый и работоспособный ребенок, понимающие обеспеченные родители, профессионализм тренера, плюс - общее время. И везение на соревнованиях - без него никуда. Это бывает настолько редко, поэтому их не десятки, а единицы.
– Но ведь очень важны и ОФП (общая физическая подготовка) для оздоровления детей, и поддержка их самодисциплины, и, наконец, радость детская от занятий…
– Это было всегда. Но самому очень сложно держать планку, если конкретная и всем понятная цель отсутствует. Поэтому я начал пробовать то одно, то другое.
Для себя это был бокс или физподготовка. В профессии, как я говорил, это смена методик. Но все, что я делаю сам, то делаю и с учениками. Два последних года у нас очень много было ОФП, потому что много ОФП было у меня.
– А разнообразие твоих любимых ката?
– В стиле сётокан их 26. В кумитэ, т.е. в бою: три удара руками, три удара ногами, подсечки, иногда броски и все. Что-то запрещено правилами, что-то сложно сделать. А в ката заложена вся техника каратэ; аккуратно эстетически скомпонована. Далее контроль движения и расслабления, отработка техники, контроль дыхания, очень много психофизических моментов. Ката – одна из важнейших составляющих системы подготовки, но людей, которые знают это – немного.
Традиционное каратэ, которое изучают в ЦТК «СИТЭ» характеризуется не только оздоровлением, сколько гармоничным развитием. Традиционное - не в смысле перенесенных из Японии традиций, хотя, конечно, по смыслу напрашивается. Прошу Виктора рассказать, об этом направлении подробнее и слышу об интересной аналогии.
– Традиционное каратэ можно сравнить с консерваторским образованием. Я многое с музыкой сравниваю, так как играю на гитаре. Можно несколько аккордов разучить и потом их использовать. Да, я не все песни смогу сыграть, тем более не сыграю классическое произведение, но, если это не очень нужно, то можно обойтись. А есть классическая музыкальная школа – нотная грамота, сольфеджио. Это все учат поэтапно, и считается, что, когда человек прошел такую школу, он на слух может повторить любую мелодию, ноты записать. Это, в первую очередь, техническая база.
Сейчас традиционное каратэ пытаются противопоставить спортивному, столкнуть их, что не очень корректно. В традиционном каратэ много времени уделяется базовой технике – кихону, ката, и учебным формам кумитэ. Форма очень способствует дисциплине. Часть подготовки, важная и нужная – спортивная. Но все же часть. Спортсмены часть кихона и тем более ката (если они не занимаются спортивным ката) за ненадобностью отсекают. Хотя тот же Рафаэль Агаев – пятикратный чемпион мира по кумитэ (WKF), ката практикует. Выдающиеся спортсмены не чураются этой подготовки. Я недавно прочитал, и мне понравилось «ката человек тренирует не для того, чтобы сделать прием, он, многократно повторяя одно и то же движение, тренирует себя».
– Учится учиться?
– Да. Он работает над собой. Что-то новое в этом тысячу раз сделанном движении находит. Заметь, в японской традиции чайная церемония, каллиграфия, боевые искусства, какое-то ремесло – это все одного поля ягода. Кисточкой махать и мечом казалось бы, разные вещи. А выходит, что через многократное повторение и оттачивание тонкостей ты себя шлифуешь, познаешь.
– Это сходно с монашеским деланием.
– Я хотел об этом сказать, но побоялся, что не свою область затрону. Это самый верх традиционного каратэ. Хотя, конечно, на вершине боевого искусства стоит бой, как таковой. Но бой же не каждый день, а это ты каждый день делаешь.
– Бой может быть любым, в том числе и невидимым – со злом в себе… А состояние покоя души ты соединяешь с ощущением присутствия Божия?
– Я, наверно, не разделяю.
– Мы говорили о повседневной работе с детьми, о чемпионах, которых ты подготовил. Но есть еще одна, может быть, наиболее важная задача учителя – готовить смену.
– Чемпионов может быть много. Их можно наделать, напечь. А вот что бы тренер... Их может не быть вообще, а может быть один. Хорошо если больше. Это очень штучно.
– Ты растишь сына. Хотел бы, чтоб он продолжил твое дело?
– Насчет преподавания – интересная мысль, она не приходила мне в голову… Но одно дело – ремесло, а другое – призвание. Нельзя работать тренером, если это дело не по душе. Вообще, когда человек занимается не своим делом, он совершает большую ошибку. А если быть учителем – самое важное, чем стоит заниматься в жизни, то и тренировать, если это не твое – ошибка вдвойне.
– Скажи, а среди твоих учеников есть люди, уже состоявшиеся в профессии тренера?
– Сейчас двое моих учеников работают тренерами: первый – Геннадий Морозов, о котором я уже упомянул, тренирует в соседней школе, а второй – Александр Устименко ведёт бразильское джиу-джитсу, которым занимался последнее время параллельно с каратэ. Он, кстати, один из немногих, кто занимал места в кумитэ, в том числе на международных турнирах. Как у них далеко пойдет, я не знаю. Но, при всех спадах, подъёмах, все-таки результаты есть. Значит, не зря я работаю.
беседовала Елена Лукина
